За ораторию "Георическая Русь" Михаила Александровича неоднократно тоскали в КГБ и недвусмысленно порицали за использование в её мотивах явных церковных интонаций. Кроме того, по требованию Министерства культуры срочно, в день записи(!), пришлось менять текст в номере "Молодая гвардия". Там, в финале, после исполнения хором отрывка из Маяковского, во вступлении баса с хором были очень интересные стихи:

Поэт так верил в идеал!
Что он в ответе перед всей Вселенной,
Перед народами, перед веками,
Перед всеобщим счастьем, общим горем!
Поэт так верил в идеал!
Что он несёт планете "Мир народам!"
Что он несёт планете "Счастье людям!"
И что объявит он "Войну - войне!"
Поэт так верил в этот мир!
И он стоит, в безмерность глядя,
И вся Вселенная ему являлась,
Как истина, в которой смысл сокрыт,
Вечный смысл сокрыт...

Несколько часов дяди из минкульта глумились над партитурой, пытаясь внедрить туда Ленина и революцию (а хрен с ним, что не рифмуются!) - получилось как солёный огурец в торте (что слышно на записи), и, кажется, именно тогда Михаил Марутаев заработал себе первый инфаркт.

Но оратория состоялась, в чём мы с вами можем убедиться.
 

Мне кажется, большинству из вас понравится монументальное полотно "Древняя Русь" (с характерным лейтмотивом именно Древней Руси):

В моей крови - кровинки первых русских.
Я знаю - упаду, так поднимусь!
В моих глазах непокорённая
Дымится Русь...

Не оставит равнодушной и непосредственно детская "Тишина", резко переходщая в симфоническую картину Отечественной войны "1941-й". В оркестровке буквально материализуется свист пуль, падающих бомб и грохот танков - и всё это на фоне сильнейших стихов Ильи Эренбурга:

Мяли танки теплые хлеба,
И горела, как свеча, изба.
Шли деревни. Не забыть вовек...
Как лежала девочка без ног,
Как не стало на земле дорог.
Но тогда на жадного врага
Ополчились нивы и луга,
Ночью партизанили кусты
И взлетали, как щепа, мосты...
И, косматые, как облака,
Врукопашную пошли века.
Затвердело сердце у земли,
А солдаты шли, и шли, и шли,
Шла Урала темная руда,
Шли, гремя, железные стада,
Шел Смоленщины дремучий бор,
Шел глухой, зазубренный топор,
Шли пустые, тусклые поля,
Шла большая русская земля.

В это месте вновь возникает тема Древней Руси, но совершенно в ином тембральном выражении - теперь это уже Труба предвечного из Dies Irae - "Дня Гнева"!

В эпизоде "Гибель солдата" сразу после арии тенора (Коля Дорожкин, ау!) явно возникает монастырский поминальный напев, исполняемый мужским хором в унисон:

Лишь на мгновенье он воскрес,
Увидел тусклыми глазами,
Как травы, вровень с небесами,
Шумели, как дремучий лес...

Проглядели бдяденьки из Минкульта!..

Вслед за этим номером идёт проникновенный "Плач Матери". Эх, Гулегину бы на него! Да не давно видно мне... Значит, будем искать на родных просторах.

Завершает ораторию монументальный хоровой финал:

Кремль зимней ночью над Москвой-рекой
И городом Москвою,
С крутой Ивановой главой
И цепью стен стороживою...

[...]

До дней далёких донеси,
То отраженье, гордый камень.
И подвиг нынешней Руси.
Да будет будущему в память!